Мне в детстве часто рассказывали сказки. Я хорошо запомнил одну из них: немного странную, даже бессмысленную историю о чудовище и о человеке, который смог уничтожить монстра. Зверь, мало чем похожий на человека, напал на деревню, уничтожая всех, кто попадался ему на пути. читать дальшеСтарики, женщины, дети, - он разодрал в клочья всех их. Тварь, каждый раз после очередного нападения на деревни, устраивала на их месте, на этой залитой кровью земле, пиршества, предаваясь утехам с себе подобными. Так продолжалось не одну сотню лет. Пока однажды не появился человек верный Богу. Он, пожертвовав своей жизнью, смог покончить с монстром, на веки вечные заточив его в царстве теней.
В самом деле, история странная. В ней не говорится о том, как охотник уничтожил тварь. Но нет ни слова о том, почему кроме него этого больше никто не мог сделать. Как если бы это был какой-то кусок, вырванный из текста.
После смерти родителей, я забыл о сказках и о той жизни, что была «до». А сейчас, года я потерял и то будущее, которое мне предрекали мои родители и учителя, которого я уже никогда не верну, в голову возвращаются воспоминания, от которых я некогда пытался избавиться.
- Но это не единственная моя проблема.
Ребенок заворочался, неприятно задевая печени. В последнее время он вел себя довольно беспокойно, в первую очередь это проявлялось в приеме пищи. От рыбы, баранины и свинины, меня начинало тошнить так, что несколько раз я терял сознание, а живот сводило судорогой. А от запаха крови, - я обязан выпивать хотя бы пол-литра в сутки, - начинались страшные головные боли и поднималась температур, и это помимо тошноты и рвоты.
Единственное, что меня радовало, так это то, что Куран держался от меня подальше. Образы смерти, которые возникают в моей голове, приводят меня в бешенство, возрождая желание убить чистокровного. Иногда доходит до того, что у меня трясутся руки от этого, а все нутро переполняет эта навящевое помешательство. Убить, убить, убить его – вот о чем я думаю большую часть времени. И кто бы знал скольких сил мне стоит подавить в себе эти порывы. Каждый раз я убеждаю себя, что то, что я вижу – плод моего воображения. Этого никогда не было, просто кошмары, которые преследуют меня днем и ночью. Но, блядь, ни один сон не может быть настолько реальным! Это невозможно!
- Черт бы его побрал, - бессильно закрываю глаза и поворачиваюсь на бок.
Живот, - довольно большой и уже с растяжками, - не давал возможности нормально двигаться. Помимо этого, как не посмотри, но был уродлив. Да и вообще, глядя в зеркало, я, в самом деле, ощущал себя полным уродом: мой вес увеличился, даже лицо стало полнее, чего уж говорить про рыхлые бочка на теле; груди будто налились чем-то, соски болели, а еще иногда из них выделяется белая жидкость. Но самым смешным является то, что мой член стал намного меньше, сейчас больше походя на какой-то мелкий отросток. Стоит ли говорить, что мне стало отвратительно свое отражение в зеркале? Я больше не мужчина, а какой-то гермафродит, сосуд, призванный вырастить вампирское семя.
Несколько разя глубоко вздыхаю, понимая, что вновь меня начинает потряхивать от гнева и злости. Но, что отвратительнее всего, с каждым днем мне все сложнее рассуждать о поде внутри меня как о ребенке, как о существе, которое принадлежит мне ровно настолько, насколько и Курану, если не больше. Я даю ему жизнь, во мне он развивается, впитывает мои эмоции, черт, да он, наверняка, будет даже похож на меня, а все, о чем я способен думать, так это о том отвращении, которое я испытываю к его отцу и о том, что этот плод далеко не результат любви. Он был зачат против моей воли, против моего желания.
Блядь, да кого я обманываю! Тогда, когда это все произошло, я хотел Курана, сам раздвигал перед ним ноги, да я сам пришел к нему, и мы занялись сексом сразу же после того, как он убил ту чистокровную. И мне это понравилось. Я хотел этого, хоте его принять, да я даже был готов послать к Дьяволу всю свою прошлую жизнь, и… И все равно, не я выбрал для себя эту дорогу. Те кошмары, в которых я вижу убийства и окровавленные руки вампира,- они будто подсказка, ответ ко всему, но, вместе с тем, я не знаю, не знаю, что они значат.
Не хочу вставать с кровати, вообще ничего не хочу. Блядь, я реально как девка. Где моя гордость? Где мое желание жить и бороться? Во что превратился за то время, что провел здесь? Это не я. Черт, это больше не я!
***
Молча смотрю на содержимое своего желудка. Точнее, на его бывшее содержимое. От этого зрелища меня вновь начло мутить, поэтому я быстро все смыл, направился к раковине и прополоскал рот водой. Все равно отвратный привкус остался. Ладно, плевать на это.
Возвращаюсь в комнату, на ходу скидывая с себя грязную кофту – часть блевотины попала на неё. В шкафу, который буквально ломится от одежды, вытаскиваю первую попавшуюся вещь, надевая её. К счастью, почти все кофты и рубашки были сделаны так, что живот не так сильно бросался в глаза. В них создавалось впечатление, что я сам по себе толстый. Радость, конечно, сомнительная, но это лучше, чем демонстрировать этим ублюдкам свое положение. Я не настолько забил на гордость, чтобы опуститься до подобного.
Выхожу из комнаты, направляясь в библиотеку. В те редкие периоды, когда у меня получается брать себя в руки, контролировать гормоны и перестать жалеть себя, я могу мыслить довольно здраво и, соответственно, действовать, а не покорно сидеть на месте. Злость и ненависть, которые с каждым днем все сильнее и сильнее завладевают мной, могут сыграть очень плохую шутку. Если все же мои кошмары - это лишь плод моей больной фантазии, вызванные беременностью и предшествующим ей стрессом, то я к черту угроблю свою жизнь. Желание мстить, ничем не подкрепленное, уничтожит то хрупкое равновесие, которое появилось между мной и Кураном. А я не настолько глуп, чтобы не понимать того, что мы теперь связаны куда сильнее, чем просто кровавыми узами. Через полтора месяца уже будут роды. И, что бы я не говорил, но я не настолько ничтожен, чтобы подставить под удар жизнь того, кто еще даже не появился на этот свет. Я несу ответственность как за жизнь ребенка, так и за свою собственную. Канаме, после того разговора, когда я сорвался, - ведомый страхом, злостью на него и на себя и помешательством на своих иллюзиях, - стал будто агрессивнее. Он старается не попадаться мне на глаза, но, когда все же мы сталкиваемся, его взгляд меня пугает. В нем одержимость, напряжение, затаенная злоба. Мне знакомы эти эмоции. Так я когда-то гнался за ведьмой, лишившей меня семьи. Но Куран это не я. У него нет цели убить. Но от этого мне не легче. Он словно ждет чего-то, затаился, как хищник, терпеливо выслеживающий добычу. И сейчас, я должен сделать правильный выбор. А для этого нужна информация, точнее, нужен тот, кто способен мне её предоставить.
Несколько дней назад я послал письмо в дом Сенри. Конечно, в нем было лишь приглашение составить мне компанию на день. Курана об этом я уведомил только вчера. Он явно был не слишком доволен, но и возражать не стал. К тому же, он сам мне сообщил о том, что сегодня будет очень сильно занят.
Псина ходит за мной по пятам, но все же старается не попадаться на глаза.
- Не мешайся здесь, - бросаю я, зная, что Демон услышит. – Даже такому как я иногда нужно общество человека, а не зверя.
Конечно, про человека я глупость сказал, но сути это не меняет. И тварь это поняла. Я буквально кожей почувствовал, как его взгляд перестал давить на меня, давая хотя бы мнимое ощущение свободы. Зверь в мгновение ока исчез и, надеюсь, сделал это надолго.
Открываю дверь, проходя в библиотеку. Сенри уже ждал меня там, сидя на диване и попивая принесенный слугой чай. Парень спокоен, в прочем, как и всегда.
- Милорд, - он тут же поднимается, завидев меня, склонив голову в поклоне.
- Рад тебя видеть, - почти искренне произношу в ответ на его приветствие, подходя к парню. – Дорога не утомила?
Он отрицательно качает головой, выпрямляясь и на несколько мгновений задержав взгляд на моем животе. Я тут же подавляю в себе волну раздражения и тупое желание закрыть живот руками. Благо дело, что Сенри больше ничего не сказал, благоразумно решив не поздравлять со «скорым радостным событием». Присев на диван, кивком пригласив это сделать и Шики, я позволил себе легкий вздох облегчения. Ходьба, при том довольно быстрая, да еще и после очередной выходки ребенка, давалась мне очень тяжело.
- Не обладаю красноречием, столь свойственным аристократом и чистокровным. Поэтому, сразу хочу все прояснить, - начал я, глядя в глаза вампиру. – Ты мне не врешь и говоришь все, что знаешь. Иначе, я тебя убью.
Тот кивает в ответ, сохраняя на лице безмятежность, но стук его сердца все же выдает тревогу и страх.
- Что произошло с Гильдией охотников?
Сенри на несколько мгновений задумался, будто вспоминая что-то.
- Её больше нет, - просто ответил он, перестав волноваться. – Почтив се охотники были уничтожены. А если кто-то и остался, то их все равно найдут и убьют. Карательные отряды есть в каждом городе. Что до провинций, но зачистка этих территорий произойдет через три или четыре дня.
Мое сердце пропустило удар. На мгновение даже показалось, что я ослышался. Что…что за херню он несет?
- К…кто уничтожил…их?
- Все вампиры, от аристократов до уровня D, принимали в этом участие. Все было продумано довольно детально, именно поэтому Гильдия не продержалась и нескольких суток.
- А Кайен Кросс? – мой голос дрожит.
- Он исчез еще несколько месяцев назад.
- Ты знаешь причину?
Аристократ замолчал, а я вдруг отчетливо понял, что готов вцепиться ему в глотку и разорвать её своими клыками.
- Был приказ, отданный старейшим родам. Но об этом не принято говорить. И тем более никому не нужно знать.
В моей голове вновь всплыл странный фантом: катакомбы, мужчина, повисший на цепях и рука, сжимающая голову со светлыми длинными волосами. Кто… блядь, кто это? Это ведь не ректор, блядь, это не может быть он!
- Кто еще погиб за последний год?
Сенри вопросительно изогнул бровь, не понимая вопроса.
- Аристократы, чистокровные, охотники, блядь, кто сдох согласно приказу? Кто еще умер, твою мать! – срываю на крик, с неприкрытой злобой смотря на побледневшего Сенри.
Страх, нет, даже ужас перед мощью чистокровного, отражался в его глазах.
- Их слишком много, - наконец ответил он. – Кто конкретно вас интересует?
- Ягари Тога, - почти рычу я, чувствуя как удлиняются мои клыки. – Что с ним?
- Тело Ягари было кремировано около года назад. Такума-сан получил этот приказ от Канаме-сама.
- Кто… кто убил его?
- Тело доставил сам глава Куран…Кх.
Я не думал. Не думал больше ни о чем. Кровь ударила в голову так, что я ничего не видел перед собой кроме алой пелены. Запах крови вмиг наполнил комнату, послышался удар чего-то тяжелого о стеклянный стол, который стоял перед диваном. Чашки, чайник, книги, - все оказалось на полу.
Я безразлично смотрел на голову Шики Сенри, которую только что оторвал от тела и отбросил в сторону. Именно она упала на стол, наведя на нем беспорядок. Забавно, какое безмятежное выражение на этом поскудном лице. Только рот слегка искривлён, и только.
- Забавно.
Отталкиваю от себя тело, брезгливо вытирая об него руки.
- Забавно, - зачем-то повторяю я, направляясь к выходу из комнаты.
Тело скоро исчезнет, в этом я не сомневался . Да и вообще меня немного мутило, а внутри словно все горело. Медленно иду по коридору, слегка опираясь рукой о стену. Черт, и правда…кажется…живот…болит…очень, блядь, он почти горит!
Живот сжался в болезненной схватке, от чего я почти согнулся пополам, падая на колени. Живот, плод в нем, все так пульсировало, так резало, что у меня мутнело в глазах. Больно, очень больно. К горлу подступил ком. Еще секунда, и меня вырвало, но в этот раз вместе с блевотиной была кровь, очень много крови. Все это фонтаном лилось из моего горла, не давая возможности сделать даже вдоха. По телу все время пробегают судороги, я… я не могу их остановить. Мне больно, больно. Я… я не хочу так умереть! Черт!
Ничего не вижу, в голове звон и… и почему-то так холодно…
***
Я уже несколько раз приходил в себя, но спустя какое-то время вновь проваливался в спасительное беспамятство. Кошмаров не было. Вообще ничего не было. Я был словно во тьме ,из которой не желал выбираться. Но меня вновь и вновь забирали из её объятий. И кто это делал? Верно, Куран Канаме. Он будил меня, насильно вливал в горло какой-то горький горячий отвар, а после натирал мое тело пахучими мазями. От них меня слегка подташнивало, но не более того. А вот от прикосновений его рук…от них меня воротило по-настоящему. Отвратительно, мерзко. Иногда я не мог справиться с дрожью, с желанием вцепиться ему в лицо и разодрать его. Но нет, нельзя пока. Надо терпеть. Подождать еще немного, прежде чем начать действовать.
- Ты расскажешь мне что произошло? – наконец ты нарушаешь молчание, аккуратно массируя мои ноги, втирая целебный бальзам.
Блядь, даже твой голос меня выводит из себя. Ненавижу!
- Прости меня, - шепчу очень тихо, ощущая, как все чувства будто вымерли в моей душе, оставив в ней холод. – Прости.
Твои руки замирают. Поднимаешь на меня свой внимательный сосредоточенный взгляд.
- За что ты извиняешься? – аккуратно спрашиваешь ты.
Я хватаю тебя за руку, притягивая к себе. Надо же, я думал что мне будет куда более противно. Но нет, ощущая даже какое-то садистское удовлетворение. Голова тут же закружилась, а по коже пробежали мурашки.
Аккуратно присаживаешься рядом, заключая меня в объятия. Утыкаюсь носом в твою шею, вдыхая горьковатый дорогой аромат.
- Зеро, - нетерпеливо произносишь ты, поглаживая меня по голой спине.
- Он спрашивал о ребенке, - вру я, тяжело вздыхая. – Хотел знать, кто будет. Как мы его назовем.
- Этим интересовался Сенри? – недоверчиво переспрашиваешь ты, но я игнорирую вопрос.
- Я разозлился, - еще теснее прижимаюсь к тебе: - Кто он такой, чтобы интересоваться малышом? Что ему было от меня нужно? Почему ему все это было интересно? – по моим щекам текут слезы. – Страшно, мне стало страшно. Все, - всхлип: - все, чего я хотел – это защитить ребенка от него. Я…я…
- Тише, - ты успокаивающе целуешь меня в скулу (отлично, меня даже не передернуло). – Тише, мой ангел. Я понял, я все понял.
Нихрена ты не понял урод!
- Ты поступил правильно, - аккуратно проводишь рукой по моей голове. – Ты защитил малыша, молодец.
Тварь, Канаме, какая же ты тварь. Те, кто предан тебе, не более чем пешки, с которыми готов расстаться не задумываясь. Ты еще хуже, чем ничтожество. И я заставлю тебя гореть в Аду.
- Ты…ты не злишься на меня? – поднимаю на тебя свои покрасневшие от слез глаза. – Я… ты, ведь, не считаешь меня чудовищем после этого? Я…
Дотрагиваешься пальцем до моих губ, заставляя замолчать. Твой взгляд полон нежности, какого-то благоговения и слепого поклонения. Ты успокоился. Хищник в тебе заснул, уставший от постоянной тревоги и ожидания. Это хорошо, это очень хорошо, вампир.
- Ты так боялся за малыша, - твой голос такой бархатный спокойный. - И ты смог защитить его от врага.
- Я боюсь за него, - быстро выкрикиваю, но тут же обреченно замолкаю, стремясь не переиграть.
- Это я уже понял, - улыбаешься, наклоняясь ко мне и легонько целуя. – Страх за него – вот, что так сильно тревожило тебя в последнее время?
Киваю, вновь ощущая твой поцелуй. Нерешительно приоткрываю губы, чтобы углубить его, почувствовать, как твой язык играет с моим, извиваясь подобно змее.
- Мммф, - невольно вырывается у меня тихий стон.
Ты отстраняешься, позволяя себе улыбку.
- Хочешь, чтобы я вернулся в нашу спальню? – кладу голову тебе на плечо, закрывая глаза.
- Думаю, пока не стоит, мой принц, - ты вновь начинаешь аккуратно гладить меня по спине. – Но, если ты хочешь, то я сам буду приходить к тебе. Только позови, и я буду здесь.
- И выполнишь все, что я тебе скажу? – а вот сейчас нужно начинать иную игру.
- Да, мое сокровище.
- Я хочу тебя.
Вновь тихо смеешься, целуя меня в макушку.
- Может, пока, стоит немного повременить? Слишком много всего случилось.
- Или ты просто не хочешь меня, Куран Канаме? – в моем голове скользит недовольство. – Может, есть кто-то, кто сейчас удовлетворяет тебя? А что, все вполне логично. Сейчас я уродлив и не красив. И, конечно, не так…
- Ты прекраснее, чем кто бы то ни было, мое сокровище,- ты перебиваешь меня, но я уверен, что тебе весьма понравились мои слова.
Ты услышал в них ревность к своей персоне. Да…да, тебе это очень нравится. Я буквально кожей чувствую твое удовлетворение и радость от этих слов. Они, ведь, должны говорить, что я боюсь разонравиться тебе. Боюсь, что ты променяешь меня на кого-то другого.
- Ты, правда, так думаешь?
На миг замираю. Блядь, кажется, я что-то произнес вслух.
- А…а что? – спрашиваю аккуратно, еще не до конца понимая, что именно я умудрился сболтнуть. – Что не так в моих словах?
- Променять тебя, мой ангел, я не способен ни на кого. Ты – это все, что у меня есть.
Последнюю фраз ты шепчешь мне на ухо, а затем целуешь в щеку. Что ж, это я знал. Да, я знал это и раньше. Но теперь мне также известно и то, как именно я уничтожу тебя, мерзкая тварь.
***
Несколько дней подряд мы практически не покидали комнату, трахаясь как кролики. Ты был то нежным, то страстным. На моем теле не осталось ни сантиметра кожи, которую бы ты не поцеловал. О да, твои губы оставили метки на моем теле. И как бы я не пытался стереть их, они исчезнут лишь омывшись моей же кровью.
Ты заворочался, поворачиваясь на другой бок. Твои волосы разметались по подушке, а бронзовая кожа была просто восхитительна на фоне белого шелка.
«Идеальная тварь, помешенная на собственном удовольствии и жажде убийства».
По моему телу прошлась волна наслаждения. О да, тварь, которая вот-вот попадет в Ад. Попадет туда, куда её самое место. И мы в этом ей поможем ,правда, малыш? Любовно глажу себя по животу. Совсем немного, осталось совсем немного, и я отомщу за своих друзей, за свою семью, за самого себя, в конце концов. Отодвигаю шторы, смотря в окно. Какое пасмурное утро. Хотя, самое оно.
Надеваю белый свитер. Да, именно белый. На нем кровь будет смотреться красивее всего. Подхожу к кровати, аккуратно провожу рукой по твоей щеке, заставляя проснуться.
- Зеро? – сонно спрашиваешь ты, глядя на меня. – Что-то случило? Что-то болит?
- Все хорошо, - мягко отвечаю я, целуя тебя. – Хочу немного погулять. И, кажется, малыш тоже не против.
-Я пойду с тобой, - пытаешься встать с кровати, но я не позволяю, слегка надавливая тебе на грудь рукой.
- А у кого-то есть на это силы? – лукаво улыбаюсь, понимая, что у меня аж скулы сводить от этой улыбки. - Не волнуйся, если вдруг устану, то, все что мне нужно, это позвать тебя.
- Звучит почти как угроза, - ты внимательно смотришь на меня, пытаясь угадать мои мысли.
- Я просто пытаюсь вспомнить, есть ли в сторожке кровать. Камин знаю что неплохой там имеется, и пледы, помнится, есть…
- Все-таки угроза, - притворно вздыхаешь, вновь расслабляясь. – Сколько у меня есть времени на сон?
- Очень мало, Канаме.
Улыбаешься, блаженно закрывая глаза. Надо же, оказывается великий владыка крайне любит играть по чужим правилам. Главное, эту самую игру правильно нужно преподнести.
- У тебя максимум двадцать минут, - да, двадцать минут до того, как все рухнет к чертовой матери.
- Двадцать минут сна – что может быть лучше?
Я выхожу из комнаты и направляюсь к выходу из замка. Слуги блеклыми тенями шныряют по углам, выполняя свою работу. Бляди, это последний раз, когда я вижу их, последний раз, когда я вообще хожу по этому проклятому месту. Моя месть вот-вот свершиться.
Выхожу на улицу и тут же направляюсь к статуе ангела. В ней, еще очень давно, когда я, чтобы убить время, изучал этот замок и прилегающий к нему сад, была обнаружена трещина, которая с легкостью могла стать прекрасным тайником. И когда Куран вернул мне Кровавую розу, я уже знал, где именно буду хранить её. Достаю револьвер, и медленно, даже лениво, направляюсь в самую глубь сада. Минуя деревья, витиеватой формы, ветки которых покрыты инеем; уверенно ступая по белому мрамору с дивным рисунком, - все ближе и ближе я приближаюсь к жемчужине, сокрытой в недрах проклятого сада. Безымянна могила, точнее, всего лишь полу развалившийся камень на котором было выгравировано несколько слов. Я смог понять только два из них «Акира» - кажется, это чье-то имя и «проклят». Хм, могу поспорить, не просто так была сделана эта надпись. Интересно, что сделал это Акира? Насколько мне известно, ни один из семьи Куран не носил подобное имя. Значит, он был человеком? И, похоже, очень значимым человеком для какого-то ублюдка из числа ночных тварей.
Блядь, это в самом деле будет чертовски символично. Её глушу в себе смех, который так и просится вырваться наружу. Холодный метал револьвера греет мою душу. Да, я сделаю это здесь. Убью себя и эту тварь, что растет внутри меня. Я уничтожу все, что так дорого этому ублюдку, которому наплевать на чужие жизни и желания. Ненавижу, ненавижу его всем своим существом. Я твое сокровище, твой мир? Отлично, тогда я лишу тебя того, чем ты так дорожишь. Уничтожу все, что настолько тебе дорого.
Черт, не выдерживаю и захожусь в истерическом смехе. О да, да, ты будешь страдать, будешь мучиться так, что сам возжелаешь смерти. Куран Канаме…
- Я ненавижу тебя.
Первый выстрел приходиться в живот, затем еще один и еще. А затем в грудную клетку, чтобы не было и шанса на спасение. Мои уши закладывает от крика, принадлежащего твари, которая сейчас подыхает во мне. Боль волнами начала разливаться по моему телу, но сейчас я получал от этого истинное наслаждение. Оседаю на землю подле камня, безумна улыбаясь черному облаку, которое с каждым мгновение приобретает все больше очертания человека с алыми глазами. И в этих глазах шок, неверие, страх, нет, даже ужас! О да, да, да, да! Ублюдок, примчавшийся на запах моей крови и на предсмертный плачь маленькой твари, которую я убил.
- Ты… ты…
Что такое, Куран, нечего сказать?
-Хахахаха! – вновь захожусь в жутком смехе, который тут же обрывается кровавым кашлем. – Это тебе за них, - хриплю я, заваливаясь на бок, но ты туже оказываешься рядом и ловишь меня, заключаешь меня в объятия. – За охотников, за гильдию, за мою исковерканную жизнь, ублюдок!
Ты дрожишь, боже а как же сильно бьется твое сердце.
- Зеро…
В одно мое имя ты вложил столько отчаяния. Тебе больно, да? Тебе больно? А мне было в сто крат больнее, сука. Намного больнее, чем тебе сейчас. Хотел навязать жизнь, переиначить судьбу, идя по головам других? Не выйдет. Не позволю, урод ,никогда этому не бывать ,пока я жив!
- Вампир и охотник…да я лучше сдохну, чем приму это! Этому не бывать, слышишь Куран, этому никогда не бывать, ублюдок!
Вновь кашляю, захлебываясь кровью.
С какой-то садистской нежностью смотрю на твое лицо, вдруг отчетливо осознавая, что это последний раз, когда я вижу его. И мне хочется запомнить каждую его черту, запомнить так, чтобы даже на том свете я мог ненавидеть твой образ, Канаме, мог ненавидеть тебя.
Наклоняешься ко мне, жадно впиваясь в мои губы, царапая их клыками. Твой язык проникает в мой рот, но я не хочу этого. Не хочу исчезнуть, ощущая именно это в свои последние мгновения. Отпусти, отпусти меня, урод. Пытаюсь оттолкнуть тебя, ударить, черт, черт, черт!
Все меркнет. А еще мне холодно и ужасно болит живот. И, кажется, я плачу. Но, почему? Я должен радоваться. Все получилось, ведь у меня все получилось! Блядь, меня окружает серебристая пыльца, осталось лишь несколько мгновений, прежде чем меня не станет. И знаешь Куран, что самое странное? Я чувствую твои слезы на моем лице. И это делает меня счастливым…
@темы: Prisoner